Книги

Книги → Как Запад стал богатым (Экономическое преобразование индустриального мира)  → Глава 1

Протестантская реформация предложила в XVI веке систему моральных взглядов, которая соответствовала нуждам торгового капитализма. Специфика связей между историей подъема европейского капитализма и протестантизмом была предметом жарких и безостановочных дебатов. Начало им положила публикация книги Макса Вебера Протестантская этика и дух капитализма. [Max Weber, Protestant Ethic and the Spirit of Capitalism (New York: Scribner , Sons, 1930). Первая публикация работы в 1904--1905 гг. "Die Protestantische Ethik und der Geist der Kapitalismus" (Tubingen U. Leipzig: J. C. B. Mohr).] Вебер, тщательно подчеркивая, что не намерен предложить монокаузальное объяснение роста капитализма, доказывал, что протестантизм способствовал успешности этого процесса. Как объясняет Лэндс, Вебер: ...никогда не утверждал, что один протестантизм является причиной возникновения капитализма; напротив, он предложил другие факторы, совокупность которых позволяет объяснить развитие современной индустриальной экономики: возникновение современных национальных государств, покоящихся на профессиональной бюрократии; прогресс научного знания; триумф рационалистического сознания. Но он рассматривал капитализм в перспективе мировой истории. Он хотел понять, почему промышленный капитализм появился на Западе, прежде всего в северо-восточной Европе, а не, например, в Китае, который лишь за несколько столетий до этого был намного богаче Запада, был более развит политически, экономически и технологически. И он обнаружил, что протестантизм был одной из ярких черт, присущих исключительно Западу. [David Landes (ed.), The Rise of Capitalism (New York: Macmillan, 1966), p. 7]

Прежде всего Вебер имел в виду кальвинистскую ветвь протестантизма.

Для Кальвина было очень важным представление об "избранных", спасение которым предопределено. В понимании Вебера протестантизм взрастил сильное чувство преданности своей работе или "призванию", и успешность в делах была знаком того, что человек избран для спасения.

Не исключено, что аргументы Вебера были ошибочны, хотя это и не имеет большого значения для его концепции. Сражаясь с католицизмом, Кальвин отрицал возможность церковной иерархии даровать спасение и доказывал, что нет моральных и иных оснований, которые возвышали бы священников над мирянами. Доктрина предопределения противоречила учению; что церковь способна даровать спасение. [Взгляды Кальвина относительно проблемы предопределения изложены в гл. 21--23 книги 3 Institutes of Christian Religion (Geneva: 1559; London, 1813). Седьмое американское издание (Philadelphia: Presbyterian Board of Christian Education, 1936), vol. 2, pp. 170--241.] Тем, кого заботил вопрос -предназначены ли они быть спасенными или обречены гибели -- Кальвин предлагал положиться на свидетельства призвания, веры и убегания от греха, противопоставленные жизненной практике тех, кто пренебрег своим призванием, кому недостало веры и кто упорствовал в грехе.

Решающий фактор экономического успеха протестантских общин легче обнаружить в другой доктрине, которая также была связана с кальвиновским отрицанием особой власти священников: в учении, что служение Богу должно быть делом всей христианской общины, а не только церковников. Относительно повседневного труда он заявлял, что "не следует добиваться богатства и почестей с помощью беззаконных действий, посредством лжи и преступления, пожирая и унижая ближних; нам следует стремиться только к таким целям, которые не отклоняют нас от путей невинности" [там же, т. 1, с. 761--762]. Возможно, что он сам не понимал, как далеко уведет идея о том, что допустимо стремиться к почестям и богатству с помощью прилежания, усердия и надежности.

Как бы то ни было, кальвинизм сообщает труду торговца и ремесленника те же самые ценность и достоинство религиозного служения, что и труду священника или монарха. Не удивительно, что такая сакрализация труда кальвинстской ветвью протестантизма способствовала развитию образцов поведения, вполне отвечавших задачам капитализма: преданность своему делу, надежность, усердие, самоотверженность, простота, бережливость, пунктуальность, выполнение обязательств, верность групповым интересам, короче говоря, тот "светский аскетизм", который был противопоставлен Вебером "аскетическому отказу от мира" католических монахов, которые уходом в монастырь отрицали заботы этого мира, поскольку им недоставало кальвинистской веры в то, что повседневный труд не менее свят, чем любая другая форма служения Богу. Протестантский "мирской аскетизм", напротив, направлял энергию людей в деловую жизнь и при этом с презрением отбрасывал фривольные радости материального мира. Вебер не первым отметил негативное влияние на мир монашества и практики аскетического ухода от мира. Эдвард Гиббон в книге Упадок и гибель римской империи (1776) в главе 37 критикует древнюю гражданскую безответственность монашеского движения, отмечая с известной умеренностью, что "целые легионы скрывались в этих религиозных убежищах, подрывая тем самым силу и мощь империи".